Участие педагога в допросе несовершеннолетнего

Уголовно-процессуальный Кодекс РФ устанавливает обязанность следователя (дознавателя) производство любых следственных действий с участием несовершеннолетних подозреваемых, обвиняемых, осуществлять не только с участием защитника (адвоката), но и педагога  (или психолога). Надо признать, данное требование Закона представителями следственных органов в целом соблюдается — ведь в случае его нарушения все сведения, полученные в ходе допроса, не будут иметь юридической силы, как полученные с нарушением закона, т.е. могут быть признаны судом недопустимыми доказательствами: отсутствие на допросе адвоката и педагога расценивается судом как несоблюдение прав несовершеннолетнего подозреваемого на защиту, считается нарушением закона, а показания ребенка, данные на стадии предварительного расследования без педагога или защитника, и не подтвержденные затем в суде, относятся к недопустимым доказательствам. Такие доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого обстоятельства, подлежащего доказыванию по уголовному делу (см. ст. 73 и ст. 75 УПК РФ). Отсутствие четкого понимания цели и задач педагога/психолога, участвующих в допросе, является одной из причин отрицательного отношения многих следователей и даже судей к этому участнику процесса, и как следствие — пассивное поведение педагога в ходе следствия.

Вместе с тем, порядок привлечения педагога, его полномочия, обязанности, права, роль в производстве следственных действий, в законе достаточно не раскрыты, (лишь скупо упомянуты отдельные права, в т.ч. право задавать свои вопросы после следователя, оставляя последнему право эти вопросы отвести по своему усмотрению), что и позволяет следователям трактовать упомянутую норму закона весьма произвольно.

Большой опыт участия в защите несовершеннолетних лиц, общения со следователями и педагогами, а также и определенный личный педагогический опыт, убеждают в том, что цель, роль, задачи, полномочия педагога в следственных действиях, понимаются участниками процесса весьма расплывчато, чаще всего — лишь как формальное требование закона. При этом диапазон понимания означенных проблем весьма широк. Одни следователи считают педагога своим прямым подчиненным, т.е. помощником в добыче доказательств по уголовному делу и вытребования у ребенка нужных показаний, просят и требуют от педагога «разговорить» ребенка, заставить «признаться», другие воспринимают его как пассивного стороннего наблюдателя при допросе, робко присутствующего при следственном действии, и обязанность которого — всего лишь поставить свою подпись в протоколе допроса при его завершении, а попытка педагога, например, задать свои собственные вопросы ребенку воспринимается им с недоумением. Как курьез, вспоминается, например, завуч школы, которая во время допроса, не прислушиваясь к беседе следователя и девочки-старшеклассницы, подозреваемой в краже, на протяжении всего допроса занималась тем, что составляла на девочку уничижительную характеристику на заранее заготовленном листке бумаги с уже проставленной печатью школы. Все это действо сопровождалось еще и непрерывным потоком извинений перед следователем за их подопечную, «опозорившую» их замечательное учебное заведение. Другие следователи интуитивно чувствуют сложную связь между статусом педагога и статусом специалиста вообще, соотношение которых уже много десятилетий является предметом дискуссии, и отождествляют педагога с другим специалистом, участвующим в следствии — экспертом, например, т.е. лицом, специальные познания которого также служат цели установления истины по делу, и которому дано право участвовать при производстве следственных действий, давать свои заключения, например — изложить следователю свое понимание поведения ребенка и возможных мер для его коррекции, и не более.

Если же вести речь о самих педагогах и психологах, то и они воспринимают свои обязанности или как тягостную формальность, но в большинстве своем склонны помогать следователю, устанавливая контакт с ребенком, а то и вовсе учиняют совместный с следователем перекрестный допрос. Иногда — занимают подчеркнуто отстраненное, равноудаленное и от защитника-адвоката, и от следователя, и от ребенка, положение, что для работы защитника и для интересов подозреваемого несовершеннолетнего представляется наименьшим злом. Бывают, наконец, педагоги, которые бросаются защищать, выгораживать ребенка, помогать ему в возникшей трудной ситуации, смягчить возможные последствия для него. Безусловно, такой вариант, особенно при согласованности действий с адвокатом, представляется наиболее продуктивным для защиты, однако, справедливости ради следует сказать, что и педагоги, избирающие данную тактику, являются редким исключением из перечисленных правил.
Представляется однако, что ни одна из перечисленных тактик поведения педагога не может считаться единственно верной.
Следует также сказать, что поднятая проблема имеет не только сугубо практическое и методологическое значение (как особенности оказания правовой помощи несовершеннолетним), но в последнее время приобрела еще и отчетливое публицистическое звучания в свете крайне эмоциональной реакции современного российского общества на неизбежное внедрение т.н. «ювенальной юстиции» и «ювенального правосудия», также понимаемых обществом весьма расплывчато, что и провоцирует участников этих дискуссий на крайне резкие мнения.
Попробуем разобраться, для чего в уголовном процессе участвует педагог/психолог.
Заметим вначале, что участие педагога в производстве следственных действий не является новацией современного права, и было предусмотрено еще советским законодательством — правда, оговаривалось, что приглашение такого специалиста зависит от усмотрения следователя или прокурора, или же ходатайства адвоката. Участие педагога было возможно при допросе обвиняемого и старше шестнадцати лет, если он был признан умственно отсталым.
Новый же УПК указал, что педагог — не единственный специалист, который должен участвовать в допросе несовершеннолетнего подозреваемого. В качестве альтернативы ст.425 УПК РФ оговаривает еще и приглашение на допрос психолога. Участие именно психолога многим современным юристам представляется более обоснованным, так как именно психолог специализируется на установлении психологического контакта следователя с подозреваемым, обвиняемым, в то время как главная задача педагога — это обучение, а вовсе не наведение «психологических мостов». Учитывая то обстоятельство, что количество лиц, изучающих психологию, сегодня быстро растет и специалисты-психологи давно не являются экзотикой, данное мнение правоведов можно счесть вполне обоснованным, в связи с чем логично было бы уточнить закон — и исключить педагога из числа специалистов, участие которых при допросе обязательно, заменив педагога на психолога. В настоящее время в России достаточно специалистов с психологическим образованием, а сама эта специальность является весьма востребованной. В любом случае, если участие педагога будет признано необходимым, например, после заявления ходатайства защитника, у следователя всегда есть право привлечь последнего в качестве специалиста по общему правилу. (Заметим также, что ряд правоведов полагают необходимым привлекать к работе с детьми на следствии еще и психиатра, как специалиста по работе с детьми с трудной или болезненной психикой, в связи с чем предлагается уточнить ст.425 УПК еще и требованием обязательного участия не только психолога, но при работе с ребенком, страдающим какими-либо расстройствами или болезненными проявлениями психики, или умственно-отсталым ребенком, — предусмотреть еще и обязательное участие врача психиатра, что также может быть и нелишним).

Продолжая тему, нельзя обойти вниманием еще одну проблему — то обстоятельство, что закон ограничивает продолжительность допроса ребенка двумя часами без перерыва, а всего в день — не более 4-х часов. Исходя из личного опыта, рискнем утверждать, что упомянутая норма также установлена законодателем весьма произвольно, без учета специфики детской и подростковой психологии, без достаточной проработки этого вопроса специалистами. Необходимо в этой связи напомнить, что продолжительность школьных уроков, ограниченная сегодня 40-45 минутами, так же, впрочем, как и продолжительность перемен, длительное время была предметом острейших дискуссий специалистов по детской педагогике, психологии и психиатрии, изучавших в этой связи тысячи различных обстоятельств, оказывающих влияние на детскую психику и здоровье вообще, в результате чего и были установлены данные нормы, считающиеся сегодня вполне безопасными для ребенка-подростка, при этом продолжительность, например, важных контрольных работ также ограничена лишь двумя уроками подряд. В этой связи вызывает множество вопросов почти полная свобода следователя допрашивать ребенка 4 часа. Можно только недоумевать, на каком основании законодатель установил такую процессуальную свободу для следователя, ведь совершенно очевидно, что по степени эмоционального, нервного, психического напряжения допрос для ребенка неизмеримо тяжелее и нередко приводит к далеко идущим последствиям для него, вплоть до суицидальных настроений. В этой связи полагаем необходимым в своей повседневной работе и общении с педагогами/психологами призывать их активнее участвовать в производстве допроса , не только одним фактом своего присутствия, но и требовать от пед.работника активнее вмешиваться в сам ход следственного действия, полнее реализовывать свои полномочия, свой процессуальный статус.

Полагаем, что педагог/психолог обязан отражать в протоколе допроса эмоциональное состояние ребенка и вправе требовать прекращения допроса в том случае, если усматривает малейшую угрозу для ребенка, его здоровья, психики, эмоционального состояния, делать соответствующие заявления и дополнения к протоколу.

Хотелось бы отметить, что перечисленным действиям педагога/психолога должен активно способствовать адвокат, если робость и неискушенность педагога препятствуют ему в полной мере реализовать свои полномочия.

Подведем краткие итоги поднятых проблем.

Роль педагога в допросе несовершеннолетнего подозреваемого выходит далеко за рамки оказания помощи следователю и должно являться

дополнительной гарантией соблюдения прав и законных интересов ребенка, ограждения его от возможного отрицательного влияния на психику.

Описанные различные точки зрения на проблематику показывают существенные различия подходов к пониманию целей и задач педагога/психолога, участвующих в допросе, и накладывают дополнительную ответственность на профессионального защитника — адвоката, обязывая его искать такие подходы к всем участникам следственного действия, которые бы, не умаляя важности добычи достоверных показаний для следователя, в полной мере обеспечили бы соблюдение прав ребенка, способствовали созданию непринужденной обстановки на допросе, исключающей возможное отрицательное воздействие на детскую психику, поддерживали соответствующее эмоциональое состояния ребенка, и т.д. Это весьма непростая задача, учитывая то обстоятельство, что участники допроса являются процессуальными противниками, преследующими совершенно разные цели.

Завершить данный краткий обзор полагаем необходимым следующими выводами.

Защита прав несовершеннолетних, оказавшихся обвиняемыми  по уголовному делу, сопряжена с значительными трудностями, поскольку в правоохранительных органах  в целом отсутствует  глубокое понимание всей глубины и  сложности этого контингента,  отсутствуют достаточные знания детской психологии, не осознаются  возможные  отрицательные или даже трагические  последствия для психики ребенка привлечения его к уголовной ответственности.
Подавляющее число педагогов, приглашенных к участию в следственных действиях, так же не осознает в полной мере своей роли, значения и  задач в них,  а предварительное общение  педагога с адвокатом законом никак не регулируется и следователями, как правило, не приветствуется, что исключает  выработку совместных с ним действий, единой тактики работы, тем самым затрудняет защиту,  и, как следствие, ухудшает положение ребенка.
При таких обстоятельствах  педагогический опыт и  соответствующее образование адвоката  становится не только желательным, но необходимым фактором осуществления  эффективной защиты прав  ребенка, установления с ним уровня доверия и взаимопонимания, исключающих  опасные последствия для его психики, гарантией успешного преодоления  трудной жизненной ситуации.


Данную статью предоставил Вашему вниманию адвокат - педагог Евгений Градов.